«- Твой турецкий ни к чёрту. Что ты с ни... - Рецензия к фильму Головой о стену
«- Твой турецкий ни к чёрту. Что ты с ним сделал? Я его пустил» «Башкой о стену» клейкий жанровый микс,
Смотреть интересный онлайн фильм Головой о стену Gegen die Wand имеющий завязку ситкома переходящего в чёрную комедию, обличающего зачатки мелодрамы, каковые в свою очередь дробятся об урбанистическую драму, увенчанную с титрами катастрофой едва ли не древнего масштаба. Никакого постмодерна круглой гран гиньоль, но без гран и без гиньоль, зато с реками выпивки, дорожками кокаина, нечаянным криминалом и социологической статистикой. Желторотая нимфоманка Сибель делает предложение руки и сердца потрёпанному мачо Чаиту. У девушки изуродованное понимание о жизни, к которой она стремится всей душой во имя независимости поступков и нежелания нести за них многознаменательность. У мужчины на жизнь сплошные обиды, но с ответственностью ещё хуже. Оба суицидники и оба связывают отдельное неустройство со своей казенной принадлежностью. Оба турки. Оба живут в Гамбурге. Можно поддать предложение забавы ради, бог велел влопаться в новую живую жену и забыть о мёртвой, попытавшись смыть с себя грязь отщепенца. Бог велел даже убить ради любви, но турок в Гамбурге по преимуществу, чем турок в Стамбуле
Фатих Акин надевает дорогой европейский костюм, Головой о стену / 2004 смотреть онлайн но ведёт себя как площадной лавочник, выменивающий намоленный, изрекаемый из поколения в поколения, родовой манатки. Сербия на экспорт во всей красе виньеточных гармоничных номеров с национальной мелодикой и видами Босфора, выполняющих функцию смыслового деления ленты на отрезки. Любование обрядовой необычностью чуждой европейскому глазу свадебного торжества и визуальной изысканностью кулинарных диковинностей выпячивает наглый этнический кич. Немцы в кадре только атмосфера, массовка к раскрытию метафорического дуализма взаимодействия разных культур. Лёгкая ирония над обычаями и предрассудками балансирует в кругу злопыхательством и оправданием ментальных условностей. Внутреннее снегоборьба генетическому коду сближает Чаита и Сибель, но это же сопротивление заделывается причиной посланных испытаний, ведя обоих к исторически обусловленной колыбели младенчества. Стамбульские главы обнажают замысел режиссёра несбыточно угождающего религиозной конъюнктуре, обращая взращенных бунтарей без причины в благообразных скептиков обретающих мир с мудростью отчаявшихся одиночеств. В помпезном торгашестве и вынужденном конформизме горькая закадычность шекспировского Шейлока, чужого среди своих и которому никогда не стать заметней среди чужих.
За кадром звучит «Стамбул неоднородный город», но в кадре он серый, холодный, чужой. Неприкрашенный сказывай, как не желанною Земля. Осман в Стамбуле не больше турка в Гамбурге. Родину на подошве не унесёшь, а вот самому затеряться в пыли воображаемых географических широт легко. Когда наличествовало логично, чем обернётся стабильность завтрашнего дня, почему-то не составляло бебехи врезаться на полной быстроте в стену или спонтанно резать вены. А когда жизнь поворотиться в невыносимую боль, предстало желание терпеть. Терпеть унижения, нечесть, апостасия близких, лишение независимости. Скрижаль сытостью модифицировалось голодом до жизни. На короткое время и во имя пресловутости какого-то там высокого чувства. Дарованного достаточно, чтобы получить царственное организму противоядие. Акин присматривает санкционированную им любовь, предаёт героев, отказывая им в игривости встретится принципами и озвучить без слов имеющий быть, что было ясно ещё до встречи. Вместо этого секс, ложь и ещё раз секс. Любые посулы, любые планы, всего бы не одушевляться докучную сухость во рту, лишь бы скорее закончилась эта иллюзия и больше когда оно будет в воскресенье не видеть лица того, от которого ещё недавно зависело индивидуальное пальпитация сердца.
Универсальность истории размывает личную рефлексию Акина до зеркальной прозрачности. Экзистенциальная агенс тупикового покаяния с неопределённостью соотнесения себе не то, что с фамильным этносом, а просто с представлением о себе и своём месту в мироздании выбирает выход в принятии данного рождением канона. Сопротивляться собственной целостности всё равно, что биться головой о стену. Любовь проходит. Схожие остаётся. Болезненный путь Чаита и Сибель безысходен, но их безысходность выздоравливание, как для наблюдателей, так и для автора. Любовь не столько богоданность, во имя какой-никакой стоит умереть, сколько афористический дар, разыгрывающий гармонично сводить шашни дальше.«Твой турецкий всё лучше и лучше»
Ссылка: Головой о стену
