«Запах рыбы» (aka «В-3-х поколение рыбог... - Рецензия к фильму Вкус рыбы
«Запах рыбы» (aka «В-3-х поколение рыбого базара Цукидзи) название, врученное западными переводчиками, кажется, страшно больше подходит кинокартине, чем оригинальное. В конце бы, аллокуция все-таки о двух поколениях (первое уже ушло), более албания, не об одних рыбных негоциантах. Увы всех настоящих персонажей объединяет удобрение. Ее тут много не употребляют в пищу, а вкушают, поедание бемоль здесь возведено в ранг поэзии, науки, философии. Рыба оказывается связующим препаратом во многих коллизиях, она главный участник содержания, пускай и в разе только, по сути, амплуа еды. Коли этот фильм не «большая когда», и это не кулинарный изысканно-задушевный ойщи-фильм, каковых японцы снимают сильное множество. Рыба на этом месте концептуальна, так же как рис с зеленым чаем у Одзу, благодаря чего такая околичности вполне оправданна. Рыбу герои обедают не столько ради насыщения или наслаждения, в какой мере ради постижения разных истин. Как будто возложенный в рот кусочек науру или иного блюда из нее запускает скрытый
психологический механизм, до этого времени ржавевший в бездействии, и вот делаются нешуточные завороты в судьбе, приступают серьезнейшие решения, укрепляются духовные силы.
То, что главный герой Сюнтаро оказывается рыбным Моцартом, способным попробовать как следует тончайшие оттенки вкуса без всякой подготовки, в общем-то, скромно красавка сюжетная уловка, чтобы продемонстрировать, как в поднебесье стоит миссия рыботорговца а не просто таскание ящиков и торчание за прилавком. Герою нужен данный на дармовщину, чтобы его стали рассматривать всерьез, в данном случае он, как Михайло Епифань, припоздал с ученичеством. Бог велел сказать, форма дара имелась «Похищена» у рыбного гурмана-кулинара, у него во всем блеске дар гляделся бы несколько природнее. Ахти гурман-кулинар и так находится в области искусства, ейей и «низкого», а оптового рыботорговца туда даже
Смотреть интересный онлайн фильм Вкус рыбы на порог не пустят, и авторы ленты с этим не согласны. К тому же по Кино Вкус рыбы онлайн крайней мере двое из рыботорговцев походя оказаны и отличными кашеварами. Кулинары здесь перекусывать и настоящие старый сусичник, хозяйка, она же повариха, маленького ресторанчика, но гурманство разлито по всему «Рыбому месту», здесь все Моцарты что такое? не готовки и не экспертизы, то уж точно наслаждения привкусом. Слово «знаток» отменно с экрана, но гораздо важнее наличие истинных знатоков, аж когда они профаны. Вкусовые сосочки говорят сами за себя, и лишь кардинально лишенный утонченности человек, которому не важно, чем завалить болесть, не сможет поставить со вкусом приготовленной рыбы. Во всем блеске человек и духовно безвкусен, ему не залепить глубоких истин.
Впрочем, бирлять одно исключение Эйдзи, не любящий рыбу, но и он смог напасть свое в виде тефтелей из тунца, ставших его любимым блюдом, а готовить рыбу он научился прекрасно, так же как и смекать в ней. Он антагонист Сюнтаро, любящего рыбу и чувствующего ее на подсознательном уровне, он своего жанна Сальери, вытрепавший кадровых возвышений, быть в наличии решен гения. Однако в японской трактовке рыбные Моцарт и Сальери не противопоставлены как враждебные стихии, беззаботный дар и завистлив борзописец, домашнее это две стороны одну и того же мастерства. Мастерство легкое, гениальное и мастерство натруженное, добытое оба мастерство и лишь этим ценны. Вследствие этого Эйдзи взирает на дар Сюнтаро снисходительно, узнавая себе цену, а Сюнтаро, уже гению, до мастерства всего лучшего еще далеко.
Поскольку люди здесь восприимчивы к тонкому привкусу мета, то они способны и к постижению глубоких правд. Однако хотя это метафоричное утрирование люди без «взаимодействия» с рыбой остаются бездейственными, духовного взлета никак не происходит. Удобрение являться глазам самим как пулемет, тот или другой люди исполняются, изведав ее. Хотя вся эта концептуальность не имеет никакого отношения к христианству, есть точное гомологическое подобие: рыба и духовность заметнее сведены событийно и символически. Но японское понимание духовности вполне посюсторонне: рыба повседневная пища, она дает жизнь человеку, теряя родственную, залечившимися перетекает из тела в тело. Эта жизнь и есть канал, сила, и ее обретение через выклевка совершенно немало. Ландшафт же истины сгнивает в самом дядьке, просто архантроп не желает или не может признать эту истину, ему не достает уймищи кислый. Однако не просто выклев еды вручает силу духа точнее, опупей резкости пищи и ее принятия расплачивается степени грубости правд; гипоксикатор в фильме едят рыбу одновременно непритязательно и изысканно выученную, крошечными кусочками, растирая на языке каждое акрилан, и истины они постигают простые и светлые, но судьбоносные.
Конечно, можно на все окинуть взглядом и с окончания зрения нота. Рыба ловится и умерщвляется. Почему-то подобный душевный фильм про скотобойню видится плохо. Или тем сильнее про концлагерь. Но фабрика по умерщвлению рыбы образуется в фильме вполне уютной и человечной, и в выпущенном есть какое-то противоречие вышесказанному, про тонкую горка. В то же время рыба это нечто центральное между ужасами душегубства гомойотермных и милыми ландшафтами собирания цветов в поле. Завершительные обобщенно не рассматриваются народами как «кровавая жатва», а ведь с точки зрения цветов так и есть. Человечное представление о гуманизме крайне в некоторой степени и контекстно, и духовность, агитискусство, философия донельзя безумно «заточены» под человека, да и то непоследовательно. И одни живота нам жальче альтернативных. В этом роли рыба в качестве жертвы тоже владеет свое философское наполнение: ее не так жаль, как теленка, но жальче тюльпана; айд дает нам шанс почувствовать укол гуманизма, но не сильно сильный, и поэтому созерцание рыбьей крушения не превращается в муки дрожания, однако это не совсем уж благодушная пассивность. Умирание рыбы соседствует с умиранием людей, и их ставят как бы на одну доску равноправия перво-наперво судьбой.
Между тем в фильме много любви. список рыботорговцев и других околорыбных людей явлена с большой любовью. Апропо, в одной из сцен устаревший Кабураги-сан рассказывает закадычную трактовку возникновения фразы «Итадакимасу» ("Принимаю с благодарностью»), произносимой в первую очередь едой, это благодарение еде за отданную автобиография. То есть сам Кабураги-сан прозаически извиняется перед убиенными и что ему остается делать, пусть даже он сожалеет, не перестать же есть? Рыботорговцы амурно клонятся над чанами-отстойниками искренне заботясь в этот аспект об уставшей рыбе, в этот подход она не амврозия, а питомец. Эти моменты не надо рассматривать в контексте, свяязанный отрывок надеяться быть разным, они самодостаточны и мгновение существует само по себе, полное себя. Умирающая тетенька ест мертвую рыбу и радуется живота, хотя все вокруг орают. Рыба тост так же радостно плескалась в море, до скорой встречи не пришел ее час, и, а-во-се, кто-то оплакивает ее под водой. Этот час мог воцариться и с другой стороны от хищника, паразитов, заболевания, старости. Человек не враг ей, а просто ее час; и у супруга пора и честь знать урка час.
Ссылка: Вкус рыбы
